23 января на сцене Чеченского национального драматического театра им. Х. Нурадилова (художественный руководитель-директор – Хава Ахмадова) сам Антон Павлович Чехов (актер Мовсар Атаев) представил своих персонажей, для которых не существует ни времени, ни пространства, потому что пороки, которые линчует «смехом сквозь слезы» автор, к сожалению, не только не искоренены, но и прекрасно себя чувствуют в современных условиях. Оригинальная постановка молодого талантливого режиссера Рамзана Умаева в мастерском переводе Абу Исмаилова, объединившего несколько феерических рассказов и маленьких пьес в одну комедию, звучит актуально, а герои Чехова в костюмах и с прическами из разных эпох (фраки из XIX века и пиджаки с галстуками из века XX, букли дам позапрошлого века и вполне современное каре – знак вневременного характера изображаемого) выглядели живо и без всякого налета классического нафталина, ведь мы встречаем их каждый день в различных учреждениях, живем с ними по соседству, а порой и сами являемся их близнецами.

Наблюдая, как в калейдоскопе, сцены «Смерть чиновника», «Толстый и тонкий», «Трагик поневоле», «Письмо», «Унтер Пришибеев», «Хирургия», «Хамелеон», связанные общей темой хамелеонства, зритель заливался благодарным смехом, узнавая в персонажах социальные типы, окружающие его по сей день, что впору было Чехову совсем по-гоголевски крикнуть со сцены с горькой усмешкой: «Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!»
Искрометный по содержанию, безупречный по форме гипергротеск соединился с точной правдой переживаний, требующих от актеров больших творческих усилий. Задача для творческого коллектива нешуточная: органично существовать в трагикомической стихии, заставить зрителя не только смеяться, но и задуматься о смысле жизни, увидеть нашу действительность в театральном зеркале.

Кстати, реальное зеркало на сцене тоже было: дверь, за которой периодически скрывались герои, как бы намекала, что все мы – и актеры, и зрители – живем в этом Зазеркалье, и грань, отделяющая нас от чеховской фантазии, очень тонка.

В спектакле сошлось все: режиссерские находки, блистательная игра актеров, удачная сценография, фортепианная музыка, работа художника. Нетленные книги Чехова в центре стали частью подмостков, на которых развернулось действо. Герои Антона Павловича словно только что сошли со страниц этих произведений. И огромное перо справа, и письменный стол – слева – все это создавало иллюзию того, что мы не просто зрители спектакля, а читатели с богатым воображением, которые вдруг оказались по ту сторону художественного мира, в параллельной реальности, и уже не можем понять, где правда, а где вымысел.

Бибулатов Юсуп в роли И. Д. Червякова, извиняющийся перед генералом Бризжаловым за непроизвольный чих в театре («Смерть чиновника»), очень метко и мимикой, и пластикой, и голосом передал психологию добровольного холопства, рабского унижения, не оставив места для сочувствия «маленькому человеку», который потерял человеческое достоинство и ощущает себя настолько мелким перед вышестоящей персоной. Червяков сам ложится в гроб (браво режиссеру!), что символизирует не столько физическую, сколько нравственную смерть, и роза, которую опускает в этот атласный ящик Чехов, – маленькая деталь большого фарса, еще раз обращающая внимание на глупость и пошлость обывательской жизни, в которой нет места самоуважению.

Глупость, хвастовство, непрофессионализм, чинопочитание сумел воплотить и Апти Султуханов в роли фельдшера Курятина. Интонации актера точно выразили его отношение к людям: о помещике он говорит подобострастно, а к пациенту-дьячку обращается с пренебрежением. В спектакле не было ничего лишнего, все по-чеховски: «Если в начале пьесы на стене висит ружье, то к концу пьесы оно должно выстрелить». Фартук на Курятине, забрызганный кровью, подчеркивал созданный актером характер невежды и грубияна – о таких «хирургах» в народе говорят «мясник». Но и дьячок Вонмигласов (Хасанов Тимир-Булат) такой же «хамелеон», хоть и пострадавший. Его напускное смирение, воплощенное в сгорбленной тщедушной фигурке с жалостливым голоском, вызывающим сострадание, дискредитировала отборная брань в адрес горе-
зубника.

Самодур, деспот и глупец Унтер Пришибеев в исполнении Ризвана Халикова весьма убедительно продемонстрировал суть русской пословицы: «Заставь дурака молиться – он и лоб расшибет».
Апофеозом комедии стала сцена «Хамелеон», в которой судебная система предстала во всей «красе»: здесь нет места справедливости. Приспособленчество и стремление угодить «сильным мира сего», подхалимство наглядно изобразили Мунаев Бай-Али (пристав Очумелов) и Хатуев Дени (Елдырин).

Надо отдать должное режиссеру, который, наряду с произведениями, высмеивающими деформацию психологии человека под влиянием общественно-социальных отношений, представил в пьесе и «картины семейного счастья» самых обыкновенных, ничем не примечательных людей. Амран Джамаев в роли Павла Ивановича Выходцева, изображая «порядочного семьянина», блистательно воплотил идею: «Седина в бороду – бес в ребро» и показал своей игрой, что делает соблазн с человеком. Получился очень пластичный, легкий, динамичный образ, вызвавший искренний восторг публики.

Невозможно не отметить и актерскую работу Али Алиева – «трагика поневоле». Наверное, каждый сидящий в зале узнал в этом образе заезженного бытом и обстоятельствами «главу» семейства. Седло на спине Толкачева, веревка на шее и обмотанные ею жена, друзья и соседи, которых он «тащит» по жизни, под стать тонкому чеховскому юмору, дополнили портрет обывателя, уставшего от нош, взваливаемых на него всеми кому ни лень. Как уже было сказано, все создатели спектакля потрудились на славу, и каждая деталь: костюм ли, прическа, элементы бутафории – помогали актерам более глубоко раскрыть авторский и режиссерский замысел, подчеркивали психологические характеристики действующих лиц. Даже огромная маникюрная пилка, которой супруга Толкачева (актриса Зухра Масарова) неистово подравнивала свои «коготки», отдавая шустрые распоряжения мужу, была не просто говорящим предметом, она «кричала» о том, как это выглядит и к чему приводит ситуация, когда жена ежесекундно «пилит» свою вторую половину – это, своего рода, гиперболизированная метафора бездуховного быта. Ну и, бесспорно, артисты второго плана внесли необходимую лепту в создание атмосферы гротеска и водевиля.

Юмор и сарказм А. П. Чехова – врачевателя человеческих душ – умело воплощен в спектакле Чеченского национального драматического театра под руководством Хавы Ахмадовой. Надо сказать, это очень трудная задача – работать с классикой, она всегда сопряжена с риском не дотянуть до определенной планки, заданной самим произведением, важно также создать нечто нетривиальное, не повториться… Премьерный спектакль «Хамелеон» режиссера Рамзана Умаева еще раз продемонстрировал чувство вкуса этого творческого коллектива и умение решать самые сложные художественные задачи в современном театральном контексте.

Автор: Лидия Довлеткиреева. Нана №1. 2021